Доводилось ли вам участвовать в сомнительных мероприятиях? А приходилось ли выбирать между двумя сомнительными мероприятиями, долго сомневаясь в правильности своего решения? То-то же!

            Вопрос стал ребром, едва началось утро после сезонного перевода стрелок на часах. И вопрос этот принёс человек, с которым меня связывала многолетняя, но мимолётная дружба, такая же сезонная, как перевод тех самых стрелок вперёд или назад. Пограничник в домашнем трико постучал в двери, вошёл и склонился над моей кроватью, надо мною спящим.

            - Э, разлупляй свой глаз! Слышишь? Надо ограду поставить, Витя с малым приехали, помощников хватает. Ты спишь? Подымайся, разлупляй свой глаз!

            Пограничник дождался, пока я привстал голову с подушки и поспешно вышел вон, хлопнув дверью.

            Я переместился назад и накрыл голову одеялом. У меня сложилось чувство, будто дело это уже было начато, но руки и ноги мои застыли как бетон и перестали шевелиться. В таком положении я пару секунд разглядывал шерсть ковра, висящего на стене перед моим лицом, и вскоре опять уснул.

            Проснулся я, разбуженный тихими шоркающими шагами под окном. Я наспех всунул голые ноги в сланцы и выбежал на крыльцо. Оказалось, пришли братья, двоюродные мои братья из соседней улицы. Я бросил на них чахоточный взгляд и спросил, что им надо.

            - У тебя железо ие? Стучит, надо разобрать, поглядеть...

            Понятие "разобрать-поглядеть" человеку непосвящённому никогда не покажется объёмным, замысловатым и неконкретным. Тем не менее, для меня оно является таковым всегда, за это я ненавижу своих двоюродных братьев и вообще всех "неконкретных" автолюбителей.

            Пригласил товарищей войти, накипятил чайник, ушёл бриться. Пена для бритья закончилась, я плюнул в раковину, вытер подбородок и ушёл пить кофе при щетине.

            - Мне надо уголки на ворота, - сказал я, обращаясь к младшему брату, - бо в этом барахле всё повыбирали.

            - Сколько тебе надо?

            - Сколько будет. Вообще-то, надо померить...

            И мы уже забросили три свои ноги через порог, собираясь идти и мерить ворота, как хлопнула калитка и открыла вид на Пограничника в домашнем трико.  Пограничник бесцеремонно пожелал моим двоюродным братьям славного дня, и, оттеснив их под самую крышу с весенней капелью, поинтересовался у меня, готов ли я.

            Я был готов к чему угодно, но только не к буржуазной пьянке с Пограничником. Я попытался бросить на Пограничника такой же жалкий чахоточный взгляд, как на своих "неконкретных" братьев, но товарищ остался твёрд. Он настороженно оглядел мой двор и переспросил, долго ли меня можно дожидаться.

            В 13:16 я завёл мотороллер и тут же заглушил его. Двор был завален сосновыми стволами, будущими стропилами для гаража, которые я отёсывал в свободное от посторонних мыслей время. Пограничник в домашнем трико и его помощники стояли мирно у ворот и без энтузиазма в зрачках наблюдали мои нехитрые движения. Я таскал брёвна, обмотав их канатом, точно бурлак с картины Репина. Хотелось обвинить кого-нибудь, но, не найдя в людях у ворот согласия на это, я обвинил за дурную работу собственную неспособность говорить людям "нет!". Ни грамма не удовлетворённый таким выводом, я бросил всё и ушёл в кухню пить кофе.

            ...Домой я вернулся пешком, путь мой описывался математической зависимостью в виде синусоиды, вытоптанной в горизонтальной плоскости асфальтированного переулка. Радость жизни куда-то подевалась, мышцы крутило, в голове то и дело всплывала остаточная информация о событиях двадцатилетней давности... Я готов был лечь и уснуть, но вспомнил о своих двоюродных "неконкретных" братьях, оделся и поплёлся на соседнюю улицу.

            Дорогой я решил: чем меньше в братьях конкретности, тем больше у них можно выпить, мотивируя свое желание сложностью понятия "разобрать-поглядеть". Я хоть и ас в автоделе, но с выводами никогда не тороплюсь, пока чувствую запах денег в чужих карманах, а в поведении клиентов - готовность с ними расстаться. Тем более, если моими клиентами бывали двоюродные братья из соседней улицы, как сегодня.

            Братья встретили меня радушно и сразу проводили в гараж. Я взялся за домкрат, повертел им под носом у старшего брата и сказал профессиональным тоном (на сколько это было возможно в моём состоянии изрядного подпития):

            - Случай о-очень сложный!

            Помолчал, собираясь с силами, и добавил:

            - Наливайте!

            Выражение лиц братьев было таким, будто бы они хотели аплодировать стоя. Младший вышел, и через минуту принёс тарелку с колбасой и зелёными маринованными помидорами. Старший открыл заднюю дверцу своей колымаги и достал два флакона стандартного бырла...

            …Послезавтра в полдень я, смахивая рукой со лба пот, во всю тесал во дворе сосновые стволы, совмещая физический труд и посторонние мысли. Я озадачился тем, что искал, в котором из прошедших сомнительных мероприятий было больше пользы. У Пограничника в домашнем трико я пил, и у двоюродных "неконкретных" братьев я пил тоже. Однако Пограничнику я привёз и поставил ограду, а братьям только обещал... Потому что Пограничник - человек дела, он дипломат и обстоятельный, а братья - люди досуга и плохого примера детям, как я. Пограничник мне чужой, а "неконкретные", они мне братья! Получается, что я кинул собственных братьев ради того, чтобы выпить с чужим человеком?!